Послесловие.

Послесловие.

После опубликования материала его обсуждение шло на авиационном форуме под рубрикой «Биоритмы в авиации» (http://www.forumavia.ru/a.php?a=t&id=2386&page=1), а также в «телефонно - емэйловском» режиме.  

Если сформировать все вопросы и мнения, то их можно объединить в три группы.

Первая группа объединила тех,  кто, обсуждая ошибочные действия  экипажа польского Ту-154, не согласился с    моим мнением относительно невиновности  польских  летчиков в происшедшем. Их не убедили приведенные мной аргументы.

Вторая группа объединила приверженцев официальной версии оценки поведения на борту самолета генерала А. Бласика, польского ГК ВВС, который якобы не предпринял «необходимых действий» для предотвращения развития ситуации по необратимому сценарию.

Третьи  - это те, кто считает, что группа руководства полетами (ГРП) на аэродроме Смоленск  могла, но не предприняла необходимых действий для ухода экипажа на запасной аэродром. Кстати, эту точку зрения по-прежнему высказывает потерпевшая сторона.

 1.        Начну с последнего – действия группы руководства полетами (ГРП). Все рассуждения, толкования происходят  сейчас с позиции уже произошедшего события, а если вернуться к начальной ситуации,  «до того», в ее развитии?

Очень коротко. Утро 10 апреля 2010г., аэродром Смоленск.  Руководитель полетов (РП) на аэродроме видит ухудшение метеоусловий, дает четкую информацию об этом прилетающим экипажам. Польский Як-40, невзирая на запрет РП (была команда об уходе на второй круг), выполняет посадку. Метеоусловия продолжают ухудшаться. Российский Ил-76, экипаж которого хорошо знает этот аэродром и его условия  и подлетевший  к Смоленску вслед за польским Як-40, после второй попытки захода на посадку  благополучно уходит на запасной аэродром. Метеоусловия становятся еще хуже, о чем РП уведомляет командира польского Ту-154, вышедшего на связь и летящего в Смоленск.  Об этом же говорит командиру президентского самолета  А. Протасюку его коллега, командир польского Як-40, выполнившего незадолго до этого  несанкционированную посадку на этом же аэродроме.

 Все знают, КТО на борту самолета Ту-154, летящего в Смоленск. Все знают, куда и зачем ОН летит. Все знают непростую ситуацию, связанную с событием, по поводу которого летит польский Президент в Смоленск. Тем не менее, погоды на этом аэродроме для приема Ту-154 РЕАЛЬНО нет. Об этом РП уведомляет командира экипажа Ту-154 и слышит вполне  разумный ответ о его понимании ситуации. Следует запрос командира воздушного судна (КВС) Ту-154  на разрешение пробного захода для оценки ситуации. Все понимают, для чего это нужно командиру – для Главного пассажира. Убедись, мол – погоды нет, поэтому уходим на запасной аэродром. РП дает такое разрешение - со снижением до 100м (по такой же схеме взаимодействовала ГРП чуть раньше с  российским Ил-76, сделавшим два пробных захода со снижением до высоты 100м – высоты принятия решения и ушедшим, после этого,  на запасной аэродром). Информация от РП в ходе выполнения экипажем польского Ту-154 третьего разворота: « Польский 101, от 100м быть готовым к уходу на второй круг» и четкая ответная квитанция от КВС: «Так точно». Здесь никаких двусмысленностей нет, и не может быть: условий для посадки Ту-154 нет, быть готовым уйти на запасной аэродром.   РП и КВС поняли друг друга.

Думаю, для РП было проще сразу сказать: «Польский борт 101, метеоусловия на аэродроме Смоленск не позволяют выполнить посадку, уходите на запасной аэродром», и проблем бы не было никаких. Но тут уже начиналась политика. Давайте еще раз вернемся в ситуацию «до того». Допустим, РП говорит экипажу: «Погоды нет, уходите на запасной». Все предвидели реакцию гостей. Она ожидаема была бы примерно такой: РУССКИЕ СПЕЦИАЛЬНО НЕ ПУСТИЛИ НАС! И все последующие рассуждения о действительности несоответствия метеоусловий на аэродроме приема во внимание не были бы приняты. Поэтому РП и разрешил снижении до 100м, будучи АБСОЛЮТНО уверенным в том, что экипаж обозначит снижение до этой высоты и спокойно уйдет на запасной, или вернется в Варшаву. Топлива было достаточно. Своим разрешением о снижении самолета до высоты принятия решения, равной 100м РП ничего не нарушил. И это хорошо понимают польские профессионалы.

ГРП вела польский самолет по глиссаде. Информационные команды подавались своевременно, даже с упреждением. Команда руководителя зоны посадки (РЗП) о прекращении снижения: «101, горизонт», тоже была своевременной. Беда в том, что ее воспринял только второй пилот, который предпринял действия к уходу на второй круг, но, который, в силу уже своих личных неблагоприятных психофизиологических потенциалов (биоритмов) был НЕ СПОСОБЕН настоять на правильном решении! Для КВС капитана Аркадиуша Протасюка эти команды уже не имели значения. Он принял СВОЕ решение и СПОКОЙНО вел самолет на посадку! И что бы там не говорил или вопил РП на аэродроме, личная установка Протасюка на реализацию принятого решения была выше всего. Но об этом – позже.

            По-человечески мне понятны попытки польской стороны разделить степень ответственности  за происшедшее с группой руководства полетами на аэр. Смоленск. Оно - то так, только оснований для этого нет никаких.

2. По поводу действий или «бездействий» Главкома польских ВВС, который будучи в кабине пилотов не предпринял действий по принятию решения экипажем об уходе на запасной аэродром. Согласно официальной версии, «присутствие в пилотской кабине на заключительном этапе полета ГК ВВС Республики Польша генерала А. Бласика оказало психологическое давление на принятие решения КВС о продолжении снижения в условиях неоправданного риска с целью выполнения посадки». Представитель Польши Эдмунд Клих, аккредитованный при МАК: «присутствие в кабине пилотов главы ВВС Анджея Бласика было недопустимым». Я согласен с мнением представителя Польши – действительно, нахождение генерала в кабине на таком сложном этапе полета было недопустимым. Но насколько его присутствие повлияло на развитие ситуации?

Уже после опубликования материалов расследования, проведенного МАК, польские СМИ озвучили информацию о якобы имевшем место в Варшаве, перед вылетом в Смоленск, разговоре на повышенных тонах между генералом Анджеем Бласиком и КВС президентского Ту-154 капитаном Аркадиушом Протасюком. Кто-то даже слышал, что якобы генерал настаивал на полете, а капитан упирался. Допустим, что такой разговор состоялся. Что ощущал, испытывал Главком, когда уже при подлете к Смоленску узнал, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО капитан оказался прав, погоды - то для посадки нет! Наверное, как всякий нормальный человек, чувство неловкости за свой поступок и за свою «генеральскую» позицию. Что он должен был предпринять? Подойти к КВС и сказать: «Аркадиуш, ты был-таки прав»? Бортовые регистраторы не зафиксировали этой или подобной фразы, а может быть, ее не распознали. Важно другое: в этой ситуации уже на борту, при подлете к Смоленску, позиция КВС оказалась МОРАЛЬНО сильнее позиции ГК ВВС. Дважды сильнее. Во - первых, Протасюк оказался прав в споре, если таковой имел место. Во-вторых, он был КОМАНДИРОМ на борту и решение на дальнейшие действия принимал он, а не ГК ВВС. При всем том, что старшим авиационным начальником на борту был все-таки генерал А. Бласик. Но его полномочия ограничивались только общением с пассажирами и негласным правом, как и директора протокола, входить в кабину экипажа для уяснения ситуации. Входить для уяснения, но НЕ ДАВАТЬ указания. В этом отношении поведение генерала А. Бласика было безупречным.
(см. следующую страницу)


ЧИТАТЬ СНАЧАЛА